Причем бизнес этот практически не учитывает специфики предмета, предлагая прямо на месте сфотографироваться, купить сувенир, попить кофе...
Не отстают от бизнесменов и сами путешественники. В сети легко можно найти селфи на фоне глумливой надписи на входе в Бухенвальда: "Каждому свое".
В прошлом году и Россия попала в топ-50 рейтинга Atlas Obscura (специализированного на необычных, в том числе и "темных" путешествиях портала) с экспозицией "Убийство Распутина" в Юсуповском дворце Санкт-Петербурга.
Что влечет современного путешественника в места массовых репрессий и убийств? На этот и другие вопросы "РГ" отвечает культуролог и сотрудник Института философии РАН Олег Аронсон.
Олег Владимирович, почему "темный туризм" так популярен?
Олег Аронсон: Я бы это связал с особенностями глобального мира и глобального рынка. Это один из феноменов массовой культуры: когда весь мир абсолютно открыт, то все, что ставится под запрет или вытесняется культурой на периферию, привлекает особое внимание определенных людей. В XIX веке, когда туризм только зарождался, предполагалось, что эти удовольствия в некоторой степени людям навязываемы. Например, музеи, куда надо было еще привести публику, заинтересовать ее.
Сейчас обратная ситуация: притягивает не то, что несет свет знаний и просвещения, а то, что выходит за рамки мира цивилизации. Подобно тому, как ужас нас притягивает в кинематографическом триллере. Это то, что в психоанализе описывается как "негативное удовольствие". Мы испытываем страх и получаем от этого удовольствие. Этот же эффект использует и в сфере туризма.
Квест в концлагере - это нормальный способ проявления исторической памяти?
Олег Аронсон: Это вопрос моральный. Но у бизнеса ответа на вопрос, правильно или неправильно, нет. Таков тип культуры, в которой мы живем. Запретов, куда можно ходить, а куда нет, для глобального туризма нет. И если есть притяжение к местам трагедий, катастроф, то есть два принципиальных способа к этому явлению относиться: либо ограждать, либо встраивать в финансовые потоки. Популярность "темного туризма" - реакция рынка на запрос людей. Причем с исторической памятью это не связано. Это связано, скорее всего, с коллективными аффектами.
Но от морали мы все же вряд ли уйдем, когда речь заходит о нормальной человеческой "отдаче" памяти погибшим в страшные периоды нашей истории. Бизнес вокруг концлагеря. Как это "умещается" в совести нормального современного человека?
Олег Аронсон: Обычного человека абсолютно не смущают квесты и всевозможные игры в каких-нибудь древних катакомбах, у которых есть своя страшная история, где замучена масса народу. Постепенно память о страшных трагедиях будет анестезирована.
Есть пример Фукусимы. Уже есть развернутая программа туризма, которая включает в себя и некоторое подобие квестов. Японцы практически не озабочены какой-то моральной проблематикой. Хотя некое не очень сильное сопротивление со стороны государства существует, но энтузиасты походов к Фукусиме побеждают.
В нашей современной культуре память уже не имеет той ценности, какой нам с вами, возможно, хотелось бы.
Ключевой вопросОднако есть все же те, кто не пускает бизнес в места национальной скорби. Скажем, директор Музея ГУЛАГа Роман Романов не принял предложение бизнесменов создать на базе "Беломорканала" туристической зоны с "ароматом" ГУЛАГа: с бараками, где можно "эконом-жить", с нарами, где можно спать, с жестяной посудой и "лагерной" едой. "Превращение исторической памяти и культуры воспоминаний в бизнес-модель - это фальшь. И Музей истории ГУЛАГа "вывеской" таких проектов не будет. Они размывают память", - сказал он в интервью "РГ".
Олег Аронсон: Да, это его личная моральная позиция, которая заслуживает уважения. На своем участке ответственности он, к счастью, пока еще может так поступить. Но стихия денег в нашем мире преодолевает все эти немногочисленные протесты. Это большая проблема - как сохранить в современном обществе способность к сопереживанию. В этой связи я думаю все-таки, что в "темном туризме" можно найти позитивные моменты, а не отвергать его как часть индустрии развлечений.
Текст: Елена Новоселова
