Кладбища с историей: за что цыганам на Урале ставят огромные памятники

Цыгане начали селиться в Екатеринбурге в конце 1950-х. На городских кладбищах обычно есть целые участки с их захоронениями. Фото с сайта https://www.e1.ru/news/spool/news_id-65943871.html

Глава диаспоры Ян Сокол — о стереотипах и погребальных традициях ромского народа

Цыганские участки на кладбищах Екатеринбурга невольно приковывают взгляды. Монументы с изображениями во весь рост выглядят несколько необычно на фоне рядовых надгробий. Одно из самых примечательных мест с цыганскими захоронениями находится на Широкореченском кладбище. Здесь же похоронены герои Великой Отечественной войны, актеры, политики и бандиты из 90-х. Об их надгробиях мы рассказывали отдельно.

В новой серии проекта «Кладбище с историей» вспоминаем, как цыганский народ пришел в Екатеринбург, выясняем, почему у многих такие шикарные надгробия и как цыгане пытаются уйти от стереотипов.

Цыгане начали селиться в Екатеринбурге в конце 1950-х годов — после постановления Совета министров РСФСР № 658 «О приобщении к труду цыган, занимающихся бродяжничеством», выпущенного в 1956 году. Ромскому народу, как они сами предпочитают себя называть, начали выдавать паспорта, искать работу, выделяли землю, давали места в школах.

— Я ходил в школу, когда начали появляться цыганские поселки, это был конец 50-х, — вспоминает бывший главный архитектор Екатеринбурга Михаил Вяткин. — Им отводили участки, они строили дома. Очень интересно: пока строили, жили чуть ли не во дворах в палатках. Их активно внедряли в школы. Я на ВИЗе учился, там был интернат, его практически полностью отдали цыганам. В мою школу их тоже внедряли, но они не прижились, буквально через год не стало никого в школе. В 41-й я учился. Видимо, это было не для них.

Позднее, в 90-е, когда Михаил Вяткин стал главным архитектором Екатеринбурга, пошла новая волна цыган. По его словам, они стали богаче.

— Они стали строить свои каменные дома, деревянные сносили. Своеобразная архитектура. Тогда это особо не курировалось, — говорит Михаил Вяткин. — Эти дома не приспособлены для жизни. Если зайдешь в такой дом постройки конца 90-х — начала 2000-х, это, как правило, большая лестница, по бокам марши — и все. Полдома занимает эта парадная лестница.

Легальность строек и на ВИЗе, и на Юго-Западе проверяли.

— Цыгане ходили в установленном порядке, получали разрешения, приносили проекты. У нас определенная часть архитекторов специализировалась на проектировании этих домов, — рассказывает Михаил Вяткин. — С самоволками цыганскими боролись. Их заставляли все в порядок приводить и оформлять. Даже общались с цыганским бароном, объясняли, что так делать нельзя: сначала строить, потом получать разрешение.

В 90-е, конечно, цыгане прочно ассоциировались с наркоторговлей.

— У нас была целая война, — вспоминает бывший мэр Екатеринбурга и экс-глава фонда «Город без наркотиков» Евгений Ройзман. — В некоторых цыганских поселках торговали чуть ли не в каждом доме. Сейчас нет даже этого явления — «цыганский поселок». Большинство тех, кто торговал наркотиками, вынуждены были отсюда сбежать в 1999–2000 годах. Молодые уже даже не представляют себе, как это выглядело. И трудно поверить, что это было возможно, но это было. Все эти семьи, кто торговал, разорены. Кто вовремя не перестал торговать, те сидят.

Какие-то единичные точки торговли некоторое время оставались в небольших городах и поселках — в Дегтярске, Невьянске, Шурале. Но, по словам Евгения Ройзмана, их потихоньку «выковыряли» и оттуда.

— Конечно, были и такие цыгане, кто вообще не имел отношения к торговле, — отмечает он. — Когда я был уже главой города, многие приходили и я помогал, когда можно было. Обычно у них сложности с любыми документами, с их оформлением, с жильем. Последний раз ко мне приходили: 48 человек прописаны в доме, все родственники. Тоже что-то надо решать, все равно граждане. У меня добрые отношения с цыганами.

Сейчас в Екатеринбурге живет порядка 15 000 цыган. Самые большие поселки по-прежнему находятся на Юго-Западе и ВИЗе. Правда, стоять им осталось недолго: на Юго-Западе дома уже начали сносить, на ВИЗе — планируют. Землю отдадут застройщикам под многоэтажки.

Цыгане — очень верующий народ, несмотря на распространенное мнение о том, что они верят в беспрекословную свободу и постоянное веселье. Большинство цыган придерживаются религии того народа, на земле которого живут (своего государства они не имеют). И огромная часть из них — православные христиане.

По словам председателя екатеринбургской цыганской национально-культурной автономии «Рома Урала» Яна Сокола, цыгане верующие, но не фанатики. Памятники, которые некоторым кажутся слишком грандиозными, — всего лишь дань уважения людям, которые при жизни вели благочестивый образ жизни.

— Масштабные памятники и большие кресты, которые ставят цыгане своим родным, — это возможность выразить свою любовь к близкому человеку, — поясняет Ян Сокол. — Кроме этого, у нас действует закон уважения старших — не просто пожилых, а тех, кто старше вообще. При жизни их мнение считается авторитетным и является весомым аргументом в любом споре. Безусловно, уважение не исчезает после того, как человек умирает. Родственники (а у нас чаще всего большие семьи) достаточно часто ходят на кладбище — на поминки, родительские дни и так далее. Отсюда и необходимость в большом количестве территории. Мы же не можем поминать своих близких, расположившись на соседней могиле. Потом рядом, на этом же кусочке земли, может быть похоронен кто-то из близких.

Помимо уважения к старшим у цыган сильно и уважение к усопшим.

— При жизни многие вели благочестивую жизнь, у них большие дружные семьи, бывает семь-десять детей. В целом семья может состоять из тридцати-сорока человек, — говорит глава цыганской общины в Екатеринбурге. — Это нормально. Если у тебя такая семья, а помимо них еще и друзья, другие родственники, соседи, — получается, что сто-двести человек будут присутствовать на похоронах. В последний путь стараются проводить все, потому что, так или иначе, по поверьям, мы все там встретимся. И будут там встречать так, как мы провожаем.

Ян Сокол также отмечает, что многие могилы, а порой и целые кладбища, заметно превосходят по красоте и дороговизне цыганские:

— Например, на Ваганьковском в Москве вообще ходишь как по музею.

В целом же погребальные обычаи у цыган такие же, как у остальных христиан. Когда человек умирает, его стараются забрать как можно скорее домой, для того чтобы тело побыло дома три ночи. В это время люди приезжают, могут попрощаться, побыть рядом с телом. Организовываются столы, чтобы люди могли чай попить, пообщаться, вспомнить покойного. На третий день — отпевание в церкви, если это допустимо. Потом — погребение, сжигают цыгане редко.

По словам Яна Сокола, цыгане слишком часто сталкиваются со стереотипами, поэтому предпочитают называть себя ромским народом — на европейский манер, надеясь таким образом сгладить негативный образ.

— Мир полон стереотипов о том, что цыгане все обманщики, употребляют наркотики, бездельничают или зарабатывают гаданием… Но многие цыгане получают образование, официально работают, официально регистрируют семьи и живут по законам своей страны. Предвзятое отношение людей приводит к тому, что всем кажется, что у нас что-то не так: и цыган слишком много, и столы у нас слишком большие, и памятники, и все-все-все, — говорит Ян Сокол.

Порой цыгане сталкиваются с тем, что похоронщики стараются на них нажиться: на похоронные услуги цены цыганам поднимают в разы.

— Недавно ко мне обратился представитель похоронного бюро «Спецритуал». Он не знал, что я руковожу диаспорой, и просто решил поделиться со мной, — рассказывает Ян Сокол. — Говорит: приходили цыгане, мы с ними начали разговаривать, оказалось, что другие подобные агентства с них в два-три раза больше попросили, просто потому что они цыгане. А это и так все недешево. Я, говорит, не понял, почему такое отношение к цыганам. Он им помог. В итоге он нам предложил помогать, чтобы люди в такой ситуации не оказывались, чтоб никто с них не брал завышенную сумму.

Сам Ян Сокол в сложный период тоже столкнулся с особенным отношением.

— В прошлом году я в своей семье потерял близкого человека. И у меня сложилось ощущение, что заинтересованные лица делали все, чтобы не помочь, а усложнить ситуацию, — поделился он.

Но, по его мнению, такое отношение сегодня, к счастью, уже не правило и не закономерность:

— В последние годы ситуация заметно меняется. Стереотипы постепенно уходят на задний план и на передний выходят просто люди — с их интересами, их мыслями, но и, конечно, с их национальными особенностями.

Цыганская община, которой руководит Ян Сокол, работает с 1998 года. Она активно пытается помогать цыганам, решать и общие для всех цыган социальные проблемы, и локальные вопросы отдельных семей: найти работу, жилье, пристроить детей в школы, оформить социальные выплаты, составить ходатайство.

Совместно с другими региональными организациями и Общероссийской цыганской национально-культурной автономией «Рома Урала» осуществляет проекты адаптации людей к современным условиям, интеграции в общество. По мнению Яна Сокола, как раз таки стереотипы во многом мешают осуществлению всех намеченных планов. Чтобы избавляться от негативного образа, рома нередко проводят национальные праздники, на которых знакомят с культурой, традициями и обычаями своего народа. По словам Яна Сокола, Пасха, Рождество, Троица — главные в жизни ромов, в эти дни они приглашают друг друга в гости, поют песни, общаются за праздничным столом. Помимо этого, они участвуют в межнациональных мероприятиях. Так, ближайшим масштабным мероприятием станет «Межнациональная Широкая Масленица», которая пройдет в парке «Таганская слобода».

Текст: Ксения ДУБИНИНА
Фото: Максим ВОРОБЬЕВ / E1.RU